Прокопий Андреевич Явтысый (11 июля 1932 г. – 3 декабря 2005г.) – выдающийся ненецкий поэт, прозаик, драматург, художник. Высшее образование он получил, окончив естественный факультет Ленинградского государственного педагогического института им. А.И. Герцена. В 1966 году заочно окончил и факультет физического воспитания того же ВУЗа.
С 1960 по 1980 годы работал в Нарьян-Маре учителем физического воспитания в Ненецкой школе-интернате им. А.П. Пырерки. С 1980 по 1984 годы – тренер в Нарьян-Марской детско-юношеской спортивной школе. В этот период разработал программу по национальным видам спорта для школ Крайнего Севера. Воспитал более 20-ти мастеров спорта и чемпионов РСФСР по национальным видам спорта.
В 1978 году П.А. Явтысый был принят в члены Союза писателей Российской Федерации. Более шестнадцати книг вышли из-под его пера. Явтысый писал на родном языке. В конце 80-х годов начал заниматься художественной графикой. Более 10 персональных выставок оригинальных картин были представлены за годы его творчества не только в Нарьян-Маре, но и в Якутске, Санкт-Петербурге, Ловозере.
Разностороннее творчество Явтысого отмечено и инициативой создания в Нарьян-Маре первого самодеятельного Ненецкого театра «Илебц», что в переводе с ненецкого означает – «жизнь». Он был первым директором театра, сам, в качестве актера, играл в спектаклях. Репертуар театра представлен рядом постановок по драматургическим произведениям самого поэта.
Родная земля
Пусть торопятся люди
к большим городам,
пусть места выбирают себе
потеплей,
я прописан в холодном краю
навсегда,
и нельзя разлучиться мне
с тундрой моей.
Будет Малую землю
Печора поить,
будут песни звенеть
на её берегу.
Без меня этот край
Может жить – не тужить.
Только я без него
Ни за что не смогу.
Маме
Всё пурга запуржила дотла,
и вокруг ни жилья, ни огня…
На походных санях ты меня
под шаманство пурги родила.
Потому я, наверно, такой,
что покоя нигде не найти.
Всё зовут меня, манят пути
в неоткрытую даль за собой:
то к морскому припаю спешу,
то за гребень уральских хребтов –
и повсюду свежо и легко
я заснеженным ветром дышу.
* * *
В шуме ветра, в птичьем гаме –
бьётся радостно родник.
Я сыновьими губами
к роднику земли приник.
Обожгла, как будто в детстве,
рот студеная вода.
И забилось гулко сердце:
я не зря пришел сюда!
Словно внутреннему оку
мир открылся до конца:
где-то здесь неподалеку
грел меня очаг отца…
Вспомнил я: порой чудесной,
отражая солнца луч,
чтоб слова взлетали песней,
дал мотив мне этот ключ!..
Я касаюсь струй губами, –
жжет студеная струя.
Здесь в тиши, как в древнем храме,
истину услышал я.
Молвила земля негромко:
«Ключ мой нужно сохранить,
чтоб от предков до потомков
не прервалась жизни нить.
Чтоб пришедшие за вами
жажду утолить могли…».
Так коснулся я губами
вечной истины земли.
Тундра – раскрытая книга
Взойду ли на сопку высокую,
вдохну ли простору досыта я –
лежит моя тундра стоокая
повсюду,
как книга раскрытая.
Над речкой –
над строчкой сверкающей –
скольжу перелётною птицею
и вижу, как день наступающий
становится новой страницею!
Корни
Березка на сопке,
как чум невеликий.
Над сопкою –
птичий галдёж стоязыкий.
За ветви цепляются
тучи, – а в дёрне
сплелись и сцепились,
как мускулы, корни.
Березка под ветром
качается, гнётся,
а ветер утихнет –
вновь тянется к солнцу.
Не в силах березку
сломить непогода –
становятся корни
сильней год от года.
Мне эта березка
приходит на память,
когда я стараюсь
под ветром не падать,
когда натыкаюсь
на грубую силу, –
чтоб грязное слово
меня не скосило!
Всё вижу березку
на самой вершине –
уже у ней робости
нет и в помине.
И я становлюсь
всё прямей и упорней:
в земле моей отчей
сплелись мои корни.
* * *
Не блуждай в пурге раздумий,
льды тоски не громозди,
прочь гони химер безумий,
прочь гони печаль.
И жди.
Не кочуй бродячим ветром,
не зови в друзья дожди,
прочь гони все сны с рассветом,
день встречай мечтой.
И жди.
Жди таинственного зова,
чтоб с души мученье снять.
И к тебе вернется Слово,
что способно окрылять.
* * *
Отыщу олений камень,
Хоть на ивах — иней сед
И пурга пуховиками
застилает в тундре след.
Отыщу олений камень
Посреди озер-сестер,
где в ночи, взметая пламень,
обозначен твой костер.
Отыщу олений камень —
драгоценный амулет!
Вот тогда, как в бездну, канет
вся печаль минувших лет.
Отыщу олений камень…
Не хотелось бы мне лишь
с побелевшими висками
выйти к пеплу чумовищ.
* * *
Зоркий взгляд у наших людей.
По бездорожью без всяких карт
мчатся с Печоры на Варандей,
тропы рисуя полозьями нарт.
Тропы – длиннее полярных дней,
но не соскучишься ты в пути.
Если раскосый поет ясовей,
песня быстрее упряжки летит.
С ним никакая беда – не беда.
Он не обидит, не подведёт,
в самой глубокой печали всегда
тёплое слово для друга найдет.
Всё пополам – и табак и еда…
Но если он только почувствует ложь,
то уж поддержки не жди никогда:
зоркого ненца не проведёшь.
Авторизованный перевод с ненецкого В. Гордеева
